На пересечении улиц Школьной и Железнодорожной сносят барак №51. Он был построен в далекие сороковые. Мало кто помнит, но тогда бараки сдавали, словно дворцы: ведь большая часть населения строящегося Новотроицка проживала в землянках и палатках. И вот в начале XXI века с лица города, наконец, исчезает барачное жилье. Можно только порадоваться за людей, получивших квартиры, и за город, который решил важную социальную проблему. Но что-то томительно грустное накатило издалека... Бараки были частью моего далекого детства. Получается, край детства словно исчез, его просто не стало. А ведь именно с этого уголка все начиналось. Иногда мне казалось, что у молодых городов в отличие от древних нет истории, но это не так. За неполные 65 лет жизни Новотроицка сменилось не одно поколение, быт и стиль жизни, приметы времени. Человек как песочные часы. Природа заставляет нас отмерять мгновения истории. С годами каждый все чаще слышит шершавый ход времени, уносящий нашу жизнь, и мы осознаем краткость своего пребывания на земле. Я смотрела на разрушенный барак и всем своим существом осознавала неумолимость текущего времени. Оно унесло с собой кипевшую некогда здесь жизнь со всеми её писаными и неписаными законами, страстями, судьбами. В декабре 2009 года Оренбуржье отметит 75-летие. В далекие 30-е на востоке области началось строительство никель-комбината и ОХМК. Шло освоение Ак-кермановского месторождения, которое стало основой для развития двух промышленных гигантов. Сколько людей огромной страны приехали в веками спящую степь, чтобы строить заводы. Одни прибывали из крупных городов, другие из деревень, третьих привезли, строго определив место их дислокации, четвертые эвакуировались вместе с заводами из оккупированных территорий. Развернувшаяся стройка была представлена всеми национальностями великой страны, объединенных одним стремлением: построить город и металлургический комбинат. Четыре квадратных метра приходилось на человека, но люди жили открыто, дружно. Вот уж поистине в тесноте, да не в обиде. Атмосфера дворов того времени была особой: со своими компаниями, лидерами и правилами. Сегодня в обиходе у нас нет такого понятия, как «парни нашего двора, нашей улицы», мы их просто не знаем. А скорее всего, не хотим знать. Но тогда было все по-другому: в нашем дворе жили ребята, которые играли в волейбол* слушали радиолы, пели песни. По-разному сложились их судьбы, но все они выросли порядочными людьми, в памяти остались фамилии многих из них: Маранц, Струтинские, Саранцев, Пименов, Марголин, Бродский, Завзин, Блейх. Помню проводы в армию всем двором и общие фотографии. Думаю, и сегодня в их семейных альбомах хранятся эти фото. Кто первым отоваривал стахановские талоны (они были положены передовикам), делился с другими полученной крупой. Во дворах были свои мастерицы: кто-то шил, кто-то рукодельничал. Пироги тети Симы Маранц, которыми она нас угощала, помню и сейчас. Тетя Клава Струтинская, первая женщина-шофер на стройке, лучшая модистка, она шила, выбивала на машинке, и многие из нас щеголяли в нарядах от «тети Клавы». А мужчины со всего города гордились бостоновыми костюмами, сшитыми дядей Романом. На углу улицы Школьной располагался МИЗ (мастерская индивидуального заказа), где работал Фролов Александр Иванович — мастер золотые руки. Несмотря на бедность, заботились и о «пище души». Клуб строителей располагался здесь же, в бараках, и был очагом культуры. Художник Ефим Рябенький оформил фойе клуба, а вечером перед сеансом играл оркестр. Орский театр драмы был частым гостем новотройчан. Сейчас, с высоты прожитых лет, понимаю, что строители привезли из крупных городов часть собственной культуры. И хотя жили они в палатках, но думали о будущем: устраивали концерты, выставки картин, открыли детскую музыкальную школу. Многое из того времени забылось, стерлось, но помню: на улицах сидели чистильщики сапог, зимой «ваксили» сапоги, ботинки, а летом красили белые парусиновые туфли жидким мелом. Возле домов располагались сараи, многие хозяевагдерж^л^ждвйость. Ближе к весне с Урала привозили лед, его спускали в погреба — это был холодильник. Сколько за эти годы из нашего обихода исчезло привычных предметов: крынки, горшки, щипцы для завивки волос, стеклянные чернильницы, примусы, керосинки, духовые утюги, самовары на черном ходу. Трудно приходилось нашим мамам: требовалось много сил, чтобы приготовить, истопить, постирать, натаскав из колонки воды. Варили варенье в медных тазах из ягод, которые собирали в степи, в горах, в пойме Урала. Двор — это место, где знали все тебя и ты всех. Парням нашего двора теперь уже за 70, но думаю, что в каждом из них живет добрая память о прошлом, многие мальчишки из молодого рабочего города стали специалистами: металлургами, ядерщиками, учителями, врачами... Главное - хорошими людьми. Детство вернулось на миг и погасло, но что-то я успела увидеть в этой россыпи счастливых мгновений, которые навсегда остались в памяти. А Новотроицк, шагая к своему 65-летию, преображается в новых приметах, не отрекаясь от прошлого, от того, что мы любили и любим.
Галина ПШЕЧЕНКО.
Источник: газета "Гвардеец труда" от 16 октября 2009г. №117(12534)
