Новотройчанин Евгений Сеничкин готов поделиться собственным методом изучения иностранного языка
Заместитель главного врача по информационным
технологиям горбольницы № 1 Евгений Сеничкин собирается запатентовать
изобретённый им много лет назад метод изучения английского языка. Он
настолько прост, что заговорить на English всего за 2 месяца может
практически любой, уверяет Евгений Петрович. А если немного постараться,
то за 100 дней человек даже думать будет по-иноземному.
После окончания аспирантуры Московского института электронной техники
Сеничкин, так сложилась судьба, в середине девяностых годов прошлого
столетия оказался вместе с супругой в Австралии. Стране кенгуру позарез
тогда требовались специалисты по компьютерным технологиям, и мимо
программиста Евгения Сеничкина, написавшего к тому времени несколько
научных статей по математике и электронике и сделавшего два серьёзных
изобретения, австралийцы пройти, конечно же, не смогли. Их не смутило
даже, что он совершенно не знал английского языка.
- Ни за что бы не уехал на чужбину, - вспоминает Евгений Петрович, - если бы не ситуация в стране.
Девяностые годы были губительными для науки. Человеку с высшим
образованием пришлось в то время поработать и каменщиком, и сантехником,
и прорабом.
-- О том, что в посольстве Австралии действует специальная программа по
найму иностранцев-профессионалов, прежде всего программистов и
электронщиков, для работы в этой стране, я узнал совершенно случайно.
Сходил на приём, заполнил анкету. «Если вы, господин «Съенишкин», сумели
овладеть новейшими компьютерными технологиями в своей стране, то
говорить на английском сможете без труда», - заявил ознакомившийся с
документами клерк-австралиец и хлопнул круглую печать на моё заявление.
Так я оказался на омываемом двумя океанами материке.
Прибыв в Австралию, Сеничкин первым делом, естественно, отправился на
курсы английского и был крайне разочарован. Учитель пытался объяснять
английский на английском. В группе обучаемых присутствовали русские,
югославы, индонезийцы, китайцы, ливанцы и набранные по гуманитарной
программе африканцы. Практиковался следующий метод: иммигранты
усаживались группами по 4-5 человек, учитель просил их во что бы то ни
стало вести разговор в группе по заданной теме. После первого же
занятия Евгению Петровичу показалось, что он начал сходить с ума, так
как каждый из присутствующих коверкал на свой лад слова и грамматику.
Через несколько уроков новотройчанин покинул курсы и избрал другой
подход.
- Слова – кирпичики языка, их надо учить в первую очередь (не верьте
тому, кто утверждает обратное), - поясняет Сеничкин. - Я узнал, что
словарный запас английского рабочего составляет 3000 слов, а
интеллигента – 5000 слов. Далее я раздобыл частотный словарь в
библиотеке и скрупулёзно завёл карточки на 5000 слов: с одной стороны
английское слово, с другой – русский перевод с произношением. Каждую
свободную минуту я вытаскивал из сумки два мешочка и перекладывал
карточки из одного в другой: смотрел на одну сторону карточки на одном
языке и пытался вспомнить перевод на другой. Затем проверял свою память,
перевернув карточку. Прелесть состояла в том, что одна и та же карточка
периодически появлялась то английской, то русской стороной вверх. Таким
образом, мой мозг тренировался в обоих направлениях. Вторым моим
приёмом было прослушивание новостей по телевизору или радио. Дикторы
всегда произносят слова правильно и разборчиво. Через месяц занятий я
стал замечать, что понимаю почти все слова из речи прохожих. На повестку
дня вышла грамматика и умение вязать предложения. Здесь я принял
гипотезу о том, что поскольку человеческая логика разных народов схожа,
то и грамматические конструкции разных языков должны быть таковыми же.
Поскольку я знал русский, то для быстрейшего освоения техники разговора
на английском, мне нужно было каждой широко используемой связной
конструкции на русском найти эквивалентную на английском. В этом случае
я, «думая по-русски», говорил бы это по-английски. Это был нестандартный
подход.
Понятно, что, варясь в собственном соку, Евгений Петрович вряд ли бы
продвинулся дальше разговорной речи. Нужно было каждую «находку
соответствия» проверять на носителе языка. И наш земляк нашёл выход.
- Австралийцы, надо признать, неразговорчивы, - продолжает Евгений
Сеничкин, - но у них развязываются языки в барах за кружкой пива. Я
решил воспользоваться этим. Днём подыскивал грамматические соответствия
русских конструкций на английском, записывал их, а вечером шёл в пивбар и
болтал с дружелюбными австралийцами, проверяя каждую фразу на предмет
понимания с их стороны. Попутно вслушивался в их фразы и обороты. Спустя
месяц я с еле заметным акцентом заговорил по-английски! Дней через
двадцать меня приняли на работу в крупную компьютерную фирму, а затем в
Deutsche Bank, где я в течение почти 10 лет занимался фьючерсными
контрактами.
Впоследствии методом ускоренного изучения языка Сеничкин с удовольствием
делился с другими иммигрантами. Практически все, кто поверил в него,
заговорили на English так же быстро и легко. Следует отметить, что
выученный таким образом язык даже в отсутствии постоянной практики
забыть практически невозможно. Евгений Петрович вернулся на Родину пять
лет назад, но до сих пор частенько ловит себя на мысли, что иногда
думает по-английски.
- Честно говоря, - сознаётся Сеничкин, - до первого декабря прошлого
года мне и в голову не приходило, что когда-нибудь придётся вернуться к
своему методу. Но речь российского министра спорта Виталия Мутко,
взявшего на себя смелость обратиться к иностранным коллегам в цюрихской
штаб-квартире ФИФА на английском языке с чудовищным акцентом, меня так
потрясла, что я решил вспомнить о двухсторонних карточках. Каких-либо
дивидендов получить от патента я не собираюсь. Единственная моя цель –
помочь людям стать чуть-чуть образованнее. Александр Трубицын.
